Глобальный кризис не переживут мелкие и часть средних предприятий российской целлюлозно-бумажной отрасли. Долгосрочные перспективы остальных тоже не радужные из-за обострения конкурентной борьбы на мировом рынке. Чтобы остаться на мировой арене, им потребуются инвестиции в новые крупные проекты

Прошедшие пару недель крупнейшие целлюлозно-бумажные компании подводили итоги 2008 года. Итоги безрадостные. Выручка финской корпорации Stora Enso в 2008 году снизилась на 6% по сравнению с 2007 годом, составив 11,8 млрд. евро, но при этом вместо прибыли компания сгенерировала убытки на 893 млн евро. Максимальное падение было отмечено в последнем квартале 2008 года, когда компании пришлось закрыть несколько заводов.

Другая скандинавская лесная компания, UPM, при выручке 9,5 млрд. евро тоже отчиталась о чистом убытке в 180 млн евро. Менеджмент UPM объясняет ситуацию удорожанием сырья и сокращением эффективности производства из-за снижения загрузки. Последнее произошло одновременно со спадом в полиграфической индустрии (в основном из-за резкого снижения объемов рекламы). UPM в 2008 году уже вдвое сократила закупки российского круглого леса, закрыв целлюлозные заводы в городах Кайани и Тервасаари, потреблявших 2 млн кубометров сырья в год.

В целом, по данным авторитетного отраслевого аналитического агентства RISI, объемы мирового производства целлюлозы с сентября по декабрь 2008 года были сокращены более чем на 2 млн тонн (весь мировой рынок оценивается в 40 млн тонн в год). Производители целлюлозы столкнулись с падением спроса и перепроизводством, они вынуждены снижать объемы, закрывать предприятия. В Северной Америке сокращение производства составило 853 тыс. тонн, азиатские производители вывели с рынка 785 тыс. тонн, в основном беленой лиственной целлюлозы. Латиноамериканские предприятия сократили производство на 193 тыс. тонн эвкалиптовой целлюлозы. Европейские ЦБК снизили объемы производства на 360 тыс. тонн. Эксперты прогнозируют дальнейшее сокращение мощностей. Так, на днях канадская компания Tembec объявила, что приостановит две целлюлозные фабрики во Франции и одну в Канаде. По всей видимости, подобного стоит ждать и от других игроков.

Падение спроса привело к резкому снижению цен на товарную целлюлозу (см. график 1). Правда, пока эти цены не достигли критических значений (см. график 2). «Если цена на хвойную целлюлозу упадет до 400 долларов за тонну и продержится на этом уровне хотя бы полгода, — говорит Антон Лойтер, директор по маркетингу и сбыту Архангельского ЦБК, — то большей части европейских компаний придется очень туго. Российские целлюлозно-бумажники при таких ценах больше года не продержатся».

Но самые слабые в российской целлюлозно-бумажной промышленности — уже фактические банкроты.

Бумажный карлик не жилец

По данным председателя правления РАО «Бумпром» Владимира Чуйко, «влияние глобального финансового кризиса на результаты работы отрасли начало проявляться с сентября 2008 года. Многие предприятия столкнулись со значительным снижением спроса на свою продукцию (по целлюлозе с поставками в Китай — на 30–40%, по картону — на 25%), падением цен на 30–40 процентов, недостатком и удорожанием кредитных средств». В результате отрасль снизила объем производства в рублевом выражении больше чем на 7% в четвертом квартале 2008 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года (см. график 3).

Некоторым российским целлюлозно-бумажникам нынешнего дна хватило, чтобы быстро скатиться к банкротству или близкому к нему состоянию. В процессе банкротства находятся предприятия Северо-Западной лесопромышленной компании (СЗЛК) — Неманский ЦБК и Каменногорская фабрика офсетных бумаг. Ее акционеры не так давно предложили банкам-кредиторам расплатиться с долгами продукцией (бумагой для офисной техники, ежедневниками, папками, конвертами). Общий долг СЗЛК — около 6 млрд рублей, из них 3 млрд рублей — это задолженность перед банками по кредитам и 1 млрд рублей — задолженность по облигационному займу.

Тяжелая ситуация и на Сокольском ЦБК в Вологодской области, где уже уволено несколько сотен работников и приостановлена работа одной из двух бумагоделательных машин. Кризисная ситуация с платежами этого предприятия за природный газ уже рассматривалась в правительстве области.

Сокращает производство и Сегежский ЦБК в Карелии. По некоторым сведениям, он прекращает производство неконкурентоспособной продукции, какой не указывается, но якобы это составляет примерно 20% мощностей.

Хотя в 2008 году в целом по отрасли РАО «Бумпром» прогнозирует незначительный рост производства, в 2009 году аналитики ожидают его падения более чем на 12%. Такой результат вполне прогнозируем, если учесть, что крупнейших производителей, чьи мощности по производству целлюлозно-бумажной продукции превышают 200 тыс. тонн, в России не много — на пальцах рук можно перечесть, — при этом они производят более 80% продукции в отрасли. Все остальные, особенно «независимые карлики», по идее, должны давно перестать существовать.

Общемировая тенденция укрупнения единичной мощности (см. график 4) в ЛПК должна в конце концов докатиться и до нас. В России сейчас действует немногим менее 200 целлюлозных и бумажных фабрик. В Финляндии — в четыре раза меньше, но при этом там производится в два раза больше целлюлозно-бумажной продукции.

Повсеместное удорожание сырья, электроэнергии, транспорта вынуждает инвесторов искать пути снижения издержек производства и оптимизации мощностей. Если десять-пятнадцать лет назад оптимум мощности целлюлозного завода, по оценкам РАО «Бумпром», составлял 450–550 тыс. тонн в год, то сегодня он достиг 700–1000 тыс. тонн в год. То же самое относится к мощностям по производству бумаги и картона, оптимум которых составляет 350–500 тыс. тонн в год.

Отметим, что большая часть этих экономических проблем отмечается как раз у бумажных «карликов». На их фоне итоги работы Сыктывкарского ЛПК (входит в европейскую группу Mondi) выглядят как вызов. В 2008 году он произвел 812,8 тыс. тонн картоно-бумажной продукции, что на 1% больше запланированного объема, но на столько же ниже показателя выработки 2007 года. Как поясняют на предприятии, «незначительное снижение объемов производства было запланировано на 2008 год в связи с началом реализации проекта «Степ» и с необходимостью остановки оборудования для его модернизации. В частности, в октябре-ноябре 2008 года такие работы успешно выполнены на бумагоделательной машине № 14, выпускающей офисную бумагу «Снегурочка», — это главный бренд предприятия. Более того, к концу года специалисты проекта в Сыктывкаре даже заключили контракты на общую сумму около 400 миллионов евро, закуплено все основное оборудование».

Пока что в других крупных российских целлюлозно-бумажных предприятиях качественного ухудшения ситуации не замечено. В частности, крупнейшая компания отрасли «Илим Палп» продолжает наращивать мощности по производству гофрокартона и не отказалась от планов модернизации и роста мощностей по варке целлюлозы на Братском ЛПК.

Попал в десятку — выжил

Тем не менее для большинства специалистов не секрет, что российские ЦБК практически полностью исчерпали свой потенциал. Рост в предыдущие годы был вызван в основном загрузкой существующих фондов, которая достигла почти 90%. Дальше необходима коренная модернизация оборудования и строительство новых ЦБК, то есть нужны очень мощные инвестиционные вливания.

Если с помощью иностранных инвестиций это и происходит, то крайне медленно и не так радикально, как хотелось бы. Несмотря на огромный потенциал российского лесопромышленного комплекса, наши российские лесные компании до сих пор не представлены в числе глобальных игроков ни в одном из сегментов отрасли (ни по производству целлюлозы, ни по производству какого-либо сорта бумаги или картона). Наше влияние на мировом рынке невелико. Продукция российской лесной индустрии занимает сегодня около 3% в мире. Мы даже не входим в топ-10 стран — производителей целлюлозно-бумажной продукции (см. график 5). От объема экспортной выручки, приходящейся на лесную промышленность, наша страна отстает от большинства зарубежных производителей. Например, от Канады — как минимум в шесть раз. Между тем у нас сосредоточено четверть мировых запасов древесины. А состояние мирового рынка таково, что нам стоит поторопиться с их освоением.

Дело в том, что в мире сейчас происходит перераспределение мощностей, крупные компании строят новые заводы в тех странах, где стоимость сырья минимальна. Как ни странно, но Россия к ним не относится. Российский лиственный лес до достижения годного для переработки возраста растет от 50 до 100 лет. У основной промышленной породы Южной Америки (Бразилия, Уругвай) — эвкалипта — этот срок составляет всего от пяти до семи лет. Конечно, это уникальное свойство эвкалипта было известно давно. Но лишь относительно недавно целлюлозу, получаемую в результате варки эвкалиптового сырья, научились делать достаточно качественной. Сейчас плантации эвкалиптов дают уже около 30% мировой целлюлозы. Процесс сырьевой переориентации на Южную Америку идет при активной инвестиционной поддержке крупных скандинавских корпораций. Считается, что, когда в 2010–2012 годах новые целлюлозно-бумажные комбинаты в Южной Америке вступят в строй, та же бразильская целлюлоза станет играть на рынке доминирующую роль (см. таблицу 1). Обострение мировой конкуренции ставит под вопрос развитие российской отрасли.

Пока у нас еще есть ряд стратегически выгодных преимуществ, чтобы побороться за лидирующее положение в некоторых сегментах мирового рынка. С одной стороны, мы имеем довольно большой рынок сбыта (см. график 6). С другой стороны, у нас под боком европейский и китайский рынки. За европейский рынок сейчас, по всей видимости, развернется нешуточная борьба. С выбытием ряда мощностей в европейском регионе (см. таблицу 2), перерабатывающих как раз хвойную древесину, россияне в среднесрочной перспективе могли бы застолбить за собой новые направления. Так что инициатива повышения экспортных пошлин на круглый лес до заградительного уровня не лишена разумного основания. Ее необходимо лишь подкрепить определенными инвестициями в переработку. Иначе буквально за несколько лет лишенные российской хвойной целлюлозы западные предприятия переориентируются на сырье из Южной Америки. В свою очередь, переработка потребует инвестиций в инфраструктуру. Как утверждают в «Бумпроме», для обеспечения строительства больших мощностей-миллионников по переработке древесины необходима организация лесозаготовок в объеме 7–8 млн. кубометров в год, что потребует огромных вложений в транспортную инфраструктуру (автомобильные и железные дороги для решения логистических проблем ЦБК, а также лесные дороги для доступа к лесному сырью). Они не под силу ни одному частному инвестору. Между тем затраты на создание инфраструктуры являются определяющими при принятии частным капиталом решений о строительстве новых ЦБК.

Проблема заключается в том, что сейчас чисто российских стратегических игроков и их проектов для наших властей в этой отрасли нет. Все, так или иначе, — пришельцы из других отраслей, которые привлекают иностранцев в партнеры. Одним из наиболее реалистичных является проект «Свезы» (компания принадлежит Алексею Мордашову) в партнерстве с UPM, предполагающий строительство ЦБК в Вологодской области.

Может быть, государству в отсутствие иных видимых игроков имеет смысл задуматься о полноценном участии в финансировании мегакапиталоемкого и долгоокупаемого проекта в целлюлозно-бумажной отрасли, раз никаких красивых схем вовлечения государства в свой бизнес наши игроки пока не придумали.

Андрей Виньков, обозреватель журнала «Эксперт»

Источник: «Эксперт» №6 (645) от 16 февраля 2009 года